МОИ ПЕРВЫЕ ДЕНЕЖКИ ЗА ТРУД
На
свои хлеба, по-правдашнему, я пошёл уже поступив в техникум. Первая стипендия и
была моим первым настоящим, кормящим меня, заработком. Подработки на погрузке и
разгрузке вагонов, подработки на практике заводской, были большим подспорьем к
стипендии. Однако, самой первой в моей жизни работой, за которую мне заплатили
денежку, была работа контролёра на весовой Сенобазы города Лида. Тогда мне было
12 лет. Фотоаппарат мне купили на эти деньги. Ну конечно же я был рад.
Переезд родителей жить на Украину, в
Павлоград и моё поступление в Днепропетровский строительный техникум – это
первые шаги перехоода на свои хлеба. Завершение учёбы в 1958 году в техникуме и
… Я уже большой мальчик – специалист, жених, трудяга. Ну, а тут и нарисовался
Мариуполь, он тогда носил имя Жданов. Монтажную практику проходили мы в СУ-112.
В феврале месяце 1958 года попали туда. Год был холодный. Морозы иные дни были
до 20 градусов. Снега намело по колено. Но нас тепло одели в управлении и мы
спокойно могли работать на монтаже. Монтажник металлоконструкций – это круто!
 |
| МОНТАЖНИК ЗА ЭЛЕКТРОЛЕБЁДКОЙ НА КОЛОШНИКЕ ДП-5 |
Мариуполь
для меня – родной город. В этом городе я взрослел, рос, старел и немножко не
умер. В этом городе и родились мои первые хдеба, правдашние! 57 лет в Мариуполе
прожил.
ПЕРВАЯ ЗАРПЛАТА МОНТАЖНИКА
На
улице с названием Торговая, ”преграждая” путь домой рабочему человеку,
расположилась пивнушка «У Гитлера». Там мы, практиканты-монтажники, в начале
марта 1958 года, чуток потратили свою первую зарплату. В Мариуполе
действительно был, и даже долго жил свой «Гитлер».
 |
| Сергей Яковлевич Акопов 1952 |
Этот пивной буфет на улице Торговой,
открылся после Войны. Заведовал (по-современному – был барменом) там Сергей
Яковлевич Акопов (вернее – Акопян). Это был худощавый и по мне-таки, выше среднего
роста, с темной седеющей шевелюрой, старик. Выглядел он за своей буфетной
стойкой довольно представительно. Эти усики под огромным носиком – чистой воды
фюрер. За эти «фюрерские» усики под внушительным армянским носом он и получил
своё шутливое прозвище – «Гитлер». Поэтому с некоторых пор любители пива в округе
стали говорить, что иду к «Гитлеру», приглашали друг друга к «Гитлеру», были у
«Гитлера». Вот и я тоже бывал у «Гитлера».
«Дал бы тисяча рублэй (в то время – большие деньги), чтобы знат, какой зараза так на мине сказала», — говорил с кавказским акцентом наш «Гитлер».
«Дал бы тисяча рублэй (в то время – большие деньги), чтобы знат, какой зараза так на мине сказала», — говорил с кавказским акцентом наш «Гитлер».
Вы не забыли, дорогие мои читатели, что я
слепой? Ну так вот, конечно же, смешным
кажусь порой. Это точно. Я это ощущаю по затаённому молчанию моего собеседника.
Я ему о жизни своей, или вот о том, что я знаю шесть языков, а он… Так и брызжет из него улыбка. Да вот и Вы
тайком улыбнулись. Я это чувствую.
Чуток ещё о пивнушке. Пивнушка была самым
примечательным заведением в центре города. Ибо каждого жаждущего с раннего утра
и до позднего вечера там встречал с молчаливым достоинством тот самый ее
заведующий.
Занимала она две полутемных комнатушки. В первой находилась небольшая буфетная стойка, практически бездонная пивная бочка и всего три шатких столика для посетителей. А вторая комнатушка служила кладовой, посудомоечной и пристанищем Марии — помощницы заведующего (своеобразной «Евы Браун»), приученной все свои мысли, желания и эмоции выражать одинаково – молчанием.
По вечерам здесь собирались компании, располагались основательно (чаще всего снаружи заведения, прямо на тротуаре), и пили степенно и помногу. Опоздавшим приходилось подолгу ожидать освободившиеся кружки, так как обычно шло повторение (хотя официально повторять разрешалось лишь один раз!).
Большим почетом в пивной пользовались не чиновники (даже самого высокого ранга) и местные знаменитости заходящие туда иногда, а обладатели вяленой рыбы. Они могли приходить даже без денег и, делясь закуской, получать, конечно же, без всякой очереди, всё, что желали.
А угостить гармониста — постоянного клиента — каждый считал своим долгом. Вечером его жене приходилось «транспортировать» музыканта домой обычно уже в невменяемом состоянии.
Свежее пиво, водка и хорошая закуска были всегда. И летом все в городе зналм, что если даже пивзавод и закрывался на ремонт, но у «Гитлера» пиво будет. И оно там таки было!
Каждую очередную бочку всегда открывали в присутствии посетителей, каждый получал по кружке, а затем заведение закрывалось на краткосрочный (технический) перерыв, после которого пиво уже почему-то начинало излишне пениться. Были недовольные, которые утверждали, что в пиво добавили дрожжи. «Гитлер» не подтверждал эти умозаключения, и не опускался до их опровержения. В конце концов, каждый имел право ожидать «отстоя» и «долива». При этом «Гитлер» никого не торопил – это делали за него те жаждущие, кто стоял в очередь сзади.
Наш буфетчик жалоб на произвол жен вообще не признавал.
«Нада бить мужчинай, — поучал он. — Каждый женщина должна знать свой места. Видишь маю?» – говорил он, имея в виду свою помощницу. «Когда мине нада – она ест, когда не нада – иё нэт»!
Занимала она две полутемных комнатушки. В первой находилась небольшая буфетная стойка, практически бездонная пивная бочка и всего три шатких столика для посетителей. А вторая комнатушка служила кладовой, посудомоечной и пристанищем Марии — помощницы заведующего (своеобразной «Евы Браун»), приученной все свои мысли, желания и эмоции выражать одинаково – молчанием.
По вечерам здесь собирались компании, располагались основательно (чаще всего снаружи заведения, прямо на тротуаре), и пили степенно и помногу. Опоздавшим приходилось подолгу ожидать освободившиеся кружки, так как обычно шло повторение (хотя официально повторять разрешалось лишь один раз!).
Большим почетом в пивной пользовались не чиновники (даже самого высокого ранга) и местные знаменитости заходящие туда иногда, а обладатели вяленой рыбы. Они могли приходить даже без денег и, делясь закуской, получать, конечно же, без всякой очереди, всё, что желали.
А угостить гармониста — постоянного клиента — каждый считал своим долгом. Вечером его жене приходилось «транспортировать» музыканта домой обычно уже в невменяемом состоянии.
Свежее пиво, водка и хорошая закуска были всегда. И летом все в городе зналм, что если даже пивзавод и закрывался на ремонт, но у «Гитлера» пиво будет. И оно там таки было!
Каждую очередную бочку всегда открывали в присутствии посетителей, каждый получал по кружке, а затем заведение закрывалось на краткосрочный (технический) перерыв, после которого пиво уже почему-то начинало излишне пениться. Были недовольные, которые утверждали, что в пиво добавили дрожжи. «Гитлер» не подтверждал эти умозаключения, и не опускался до их опровержения. В конце концов, каждый имел право ожидать «отстоя» и «долива». При этом «Гитлер» никого не торопил – это делали за него те жаждущие, кто стоял в очередь сзади.
Наш буфетчик жалоб на произвол жен вообще не признавал.
«Нада бить мужчинай, — поучал он. — Каждый женщина должна знать свой места. Видишь маю?» – говорил он, имея в виду свою помощницу. «Когда мине нада – она ест, когда не нада – иё нэт»!
Пивной буфет продолжал работать и после
ухода Акопова на пенсию, но не долго. У другого заведующего и пиво,
естественно, было уже другое! Дело у него явно не пошло, заведение закрыли, а
помещение постепенно пришло в негодность без хозяина. А потом и пивзаводик,
производивший доброе пиво заменили на новый, который конкуренции не выдержал.
Комментариев нет:
Отправить комментарий